POV Том.
- Я с уверенностью могу себя назвать романтиком! Знаете, любовь, она на самом деле существует, и я верю в нее…
Ты романтик? Ты веришь в любовь? Ты, человек, чьи глаза загораются радостным блеском лишь при виде снимающих тебя камер, а лицо принимает милое и слегка смущенное выражение, когда очередной журналист задает тебе вопрос? Мы ведь оба понимаем, что это всего лишь игра, лживая пародия на реальность. Тебе же чужды любые чувства. Ты величественен для тех, кто не видел тебя в твоей холодной высокомерности, кто не глотал режущие мясо слова. Любовь для тебя – пустое слово, которое ты очень красиво используешь в своих ответах.
Романтика? Наверное, так ты называешь то, что сделал со мной…
- Я никогда не воспользуюсь человеком на одну ночь…
Да… Ты растянешь свое удовольствие на две. А потом сделаешь вид, что эта была всего лишь случайность, незначительная ошибка. Ты придешь в темную комнату, внеся с собой запах желания и дерзкую самоуверенность. Подойдешь, обдав жарким дыханием, заставив сойти с ума и отдаться твоей воле… Сотрешь все границы одним прикосновение родных губ, отодвинешь стеснение на второй план всего лишь движением мягких рук… Выпьешь до дна, оставив после себя красиво смятые простыни и мокрые узоры на щеках…
- Мой брат – самый близкий для меня человек, мы с ним неразлучны…
Только в моих снах это так. Только там я уверенно держу тебя за руку, зная, что ты не оттолкнешь и не сбежишь от меня, бросив напоследок убивающие слова. Там ты действительно такой, каким пытаешься показать себя людям. Милый, нежный, романтичный…родной. Ты мой любимый человек. Не только брат, не просто парень. Ты – душа. А здесь – всего лишь тело, такое манящее и совершенное… Не мое.
Я тоже думал, что мы неразлучны. Пока ты не показал мне, как выглядит счастье, а потом сам же его и разбил. Пока ты не пришел ко мне той ночью и не прошептал о своей придуманной любви. Пока мы оба не сошли с ума в ласках друг друга…
А что сейчас?
- …и я никогда не позволю никому сделать ему больно.
Только не слезы, Том…я не должен позволить видеть свое отчаяние…
Больно? Билл, это не просто больно…это невыносимо, и так можешь только ты. Верно, ты НИКОМУ не позволишь причинить мне боль, ведь это право есть только у тебя. Ты собственник, так же как и я. Ты будешь сам подкидывать мне изощренные пытки, соблазнять и отталкивать, давать надежду на счастье, а потом топить в потоке своей ненависти. Что я такого сделал, за что ты подвергаешь меня таким мучениям? Я…просто люблю.
- Мы чувствуем друг друга…
Как же странно…а вот мне показалось, что мы давно потеряли эту связь. Она порвалась так же легко, как и мое сердце. Теперь для меня загадка все, что связанно с тобой. Твои чувства скрыты за толстой стеной, да и есть ли они у тебя еще, я и не знаю… Я могу только предполагать.
Какая тонкая ирония… Если ты чувствуешь меня, то скажи…тебе тоже нечем дышать, когда я рядом? Ты так же боишься поднять глаза и наткнуться на темный взгляд, который прожигает своей таинственность? Неужели ты, как и я, давишь ночами горькие стоны, заливая белоснежное постельное белье соленой влагой? Нет, наверное это только мое сердце испещрено сочащимися болью ранами…ранами от любви.
Журналист закуривает и предлагает нам всем сигареты. Ты смущенно отказываешься, объясняя это тем, что бросил курить. Ну да…бросил.
Ведь это я был твоей сигаретой. Ты зажег меня своей страстью, глубоко затянулся, позволяя мне проникнуть внутрь тебя, туда, где начинается рай. А потом ты рвано выдохнул в темноту мое имя, подобно горькому дыму… И мне не оставалось ничего, кроме как послушно тлеть в твоих руках, сжимающих меня в необъяснимом порыве. Я на какой-то миг стал твоей вредной привычкой, от которой ты смог слишком быстро и уверенно отказаться…
Как тебе это удалось? Легко… Одним изящным движением руки ты стряхнул пепел, затушил мой огонек в своем плевке, который полетел в самую душу. Проще говоря, ты бросил меня вниз…затоптал ногой, не оставив шансов на жизнь. Ведь ее нет, если ты уходишь. Но одного ты не рассчитал, Билл… Твоя сигарета вновь хочет оказаться во власти твоих губ…
Ты встаешь с кресла, немного устало улыбнувшись журналисту, закончившему свое интервью, и направляешься к двери. Ты всегда так быстро убегаешь от меня, не желая оставаться в одном помещении более, чем на время, отведенное нам для работы. Но в этот раз…ты же знаешь, что я не могу вот так смириться с этим? Понимаешь, что я упорно продолжаю любить тебя, как бы ты не старался излечить меня от этой болезни…
Сам не зная, почему, поднимаюсь и иду следом за тобой. Плохо освещенный коридор, в котором я не вижу твоей фигуры. Наверняка ты вышел наружу…
Дрожащей рукой приоткрываю дверь, ведущую на улицу, и вижу тебя. Ты стоишь ко мне спиной, как-то странно смотря наверх, на темнеющее небо. О чем ты думаешь сейчас? Я бы очень хотел прочесть твои мысли, ведь только они могут мне помочь понять правду, такой, какая она на самом деле есть. Не могу… да и ты не позволишь, ведь это совсем не по твоим придуманным правилам.
Тянешься к карману куртки и достаешь оттуда пачку сигарет. Ты ими пытаешься заполнить пустоту внутри себя? Ты наивен, Билл, и прекрасен в этой наивности. Если бы ты сейчас обернулся, и посмотрел мне в глаза, то увидел бы там только безграничную любовь к тебе и щепотку печали… Но ты не обернешься, ведь ты даже не знаешь, что я стою за твоей худой спиной.
- Где же это?
Тихо ругаешься, тщетно пытаясь найти зажигалку. Такой милый сейчас, похожий на ребенка. Такой, каким был раньше...
- Тебе помочь? – мой громкий голос разрезает оболочку твоего одиночества.
Ты вздрагиваешь от неожиданности и резко разворачиваешься ко мне, не успев стереть с лица изумленное и напуганное выражение. Я легко улыбаюсь тебе, глядя прямо в глаза, отчего ты немного ежишься, а потом неуверенно произносишь:
- Может…у тебя есть зажигалка?
- Дать прикурить? Сейчас…
Подхожу к тебе вплотную и прижимаюсь всем телом. Странно, но ты даже не пытаешься отстраниться, лишь начинаешь тяжело дышать. Я чувствую твой страх, ты боишься раскрыться передо мной, показать свои настоящие эмоции…ты боишься любить. Потому что понимаешь, что в нашем случае это неправильно…
Ты просил прикурить? Я дам тебе это…
Провожу рукой по твоей горячей щеке, и ты машинально закрываешь глаза. Что ж, ты сам дал согласие. Второй рукой нежно обнимаю тебя за талию, не оставляя между нашими телами ни одного миллиметра. Так близко только ты, так нежно – только я. Целую в губы, по которым так изголодался…
Сигарета выпадает из твоих рук, и ты обхватываешь меня ими, жадно отвечая на поцелуй. Так горячо и ласкающее приятно…ты вдыхаешь ноздрями мой аромат, забывая о своей игре, целиком отдаваясь тому, что сейчас происходит. А происходит то, что я называю любовью.
Отрываюсь от тебя медленно, напоследок проведя языком по твой нижней губе. Отстраняюсь и смотрю на тебя. Ты улыбаешься… Такая доверчивая, искренняя улыбка… Я уже забыл, что ты так умеешь. Не хочу, чтобы это кончалось… Чтобы ты снова строил из себя опытного актера, увлеченно играя с моими чувствами, и своими тоже… Чтобы ты вдыхал еще чей-то дым, отбрасывая в сторону меня. Так не будет…я не позволю.
Обнимаю тебя очень крепко, так, как могу. Ты не произносишь не слова, только сильнее обвиваешь меня руками, будто бы я воздушный шарик, который может улететь от тебя. Твоя голова покоится на моем плече, и я даже сквозь ткань футболки ощущаю теплое дыхание. Оно греет меня и дает надежду на то, что все будет хорошо.
Ты что-то шепчешь мне, но я не различаю слов.
- Что, родной? – глажу тебя по волосам, подбадривая говорить громче. – Я не слышу…
- Я сказал, что я верю в любовь. Это правда, Том, поверь…
- Да? И с каких это пор? - усмехаюсь я. – Ты же всегда отрицал такое явления своими поступками…
- Нет…все не так, - ты вжимаешься в меня. – Ты…ты же знаешь, что я верю только в то, что могу сам видеть. Что по-настоящему могу ощутить… Том… я вижу тебя.
- Так, по-твоему, любовь, это я?
- Не просто любовь… Ты – это жизнь…
Вот и все.
Занавес опускается, кладя конец увлекательному спектаклю. Вечер шелковистыми занавесями темнеющего неба покрывает нас с тобой, любящих и любимых. Так и должно быть. И так будет. И это невозможно понять, нужно чувствовать. Так, как мы. Как ты.
